В этот день родился Филипп Майнлендер

Вот уж кто был одним из немногих, кто проник в суть мира демиурга в самой полной мере! Его трактовка христианства, индуизма и буддизма как великих идей искупления, поистине, не имеет аналогов. По крайней мере, ничего подобного я ранее никогда не встречал. По оригинальности Филипп превосходил даже Ницше, хотя, казалось бы, как такое возможно? И в их судьбах также есть кое-что общее.

Ницше и Майнлендер - прусские кавалеристы

Глубочайший, беспрецедентный фатализм Майнлендера (наст. имя Филипп Батц; Филипп из Земли Майнской (Майнлендер) - глубокий архаизм, дань философам древней поры), как и в случае с Ницше, в какой-то мере отталкивался от философемы Шопенгауэра, но лишь в базовых положениях, а не следуя курсу. Обладая редким качеством ума, прилежный школяр по устремлениям и пруссак в организации быта, Филипп сознательно проигнорировал модных в его время Фихте, Гегеля и Канта (в точности как Ницше брезгливо отворотил нос от Кьеркегора, Штирнера и Маркса, дабы не засорять свой ум), дабы сконцентрироваться на тех мыслях, к которым он пришёл благодаря Шопенгауэру. Однако это было что-то своё. В мире Шопенгауэра властвует подспудно "злая воля", предопределяющая судьбу - тот фарс, о котором я всё время говорю, глумливая издёвка демиурга; любое благое устремление оборачивается чудовищным злодейством, всякий гуманизм оказывается дьявольским злом, в конечном итоге "путь в ад устлан благими устремленьями", что было сказано в незапамятные времена, как и замечено было о доброхотах - "дьявол любит рядиться в рясы благочестья". Майнлендер проник в тенденцию этого злого рока, этой чудовищной воли, царящей в мире демиурга. Мужественное принятие своей судьбы, что противопоставлял этому Ницше, Майнлендер противопоставляет, напротив, смирение. Эта злая воля столь могущественна, что ты не можешь противопоставить ей ничего. Зло неискоренимо и всепобеждающе, однако, как ни поразительно, это наводит Филиппа на сугубо положительные мысли о великом освобождении, очень похожем на гностический катарсис (искупление). Ницше презирал людей, Майнлендер - глубоко им сочувствовал. Страдание всякого он воспринимал как личную боль, потому что понимал, - и это парадокс, - что помочь он ничем не может. Более того - нет силы, которая могла бы помочь. Позже будет сказано, что концепция Майнлендера - это самая крайняя форма пессимизма, но это будет ошибкой, как и в случае с Ницше, который тоже не был пессимистом (он противопоставлял злу Зороастрийский Вечный Полдень - триумф Солнца в зените, где нет места никакой тьме, злу, греху, сожалению и скорби); напротив! - феномен Майнлендера показывает одну из самых позитивных и успокоительных концепций, какие только можно найти. Именно это и изумляет, как я уже сказал. Настолько ясным и чистым взором Филипп посмотрел на мир, что оказался чуть ли не единственным светским мыслителем, столь глубоко понявшим теологические догмы, а ведь он даже не был религиозным. Просто ясное понимание сути дела открыло ему и смысл религиозных учений, слишком уж задушенных словами, что всякий смысл их утратился. Филипп увидел именно смысл. И, как прилежный школяр, более чем подробно это расписал)

Не знаю, как так получилось, но я закончил свои штудии так никогда и не узнав о Майнлендере. Это был последний автор, с работой которой я ознакомился, когда уже был уверен, что прочитал абсолютно всё важное и даже с Ницше давно закончил. Но нет! Я умудрился пропустить чуть ли не самого важного философа, что, конечно же, очередной парадокс, какой не придумать и специально!) При этом Майнлендер на русский не переведён до сих пор и мне потребовалось потратить целый год, чтобы его прочитать на немецком. На западе он также известен мало - на испанский он был переведён лишь в 2014-м году, а на английский - только в этом, 2024-м. Конечно, ждём перевода на русский - возможно, возникнет нечто вроде полемики, но автор не то, чтобы очень простой, а время трудных книжек по 500 страниц давно уж миновало... Пересказ в двух словах - вот и всё, что интересует праздных пустышек. Как бы то ни было, своего триумфа он всё же дождался. Да, так поздно.

Филипп Майнлендер завершил свой жизненный путь в 34 года, оставшись автором одной книги (правда, он ещё писал стихи) - монументального труда "Die Philosophie der Erlösung" (ориг. изд. 1876 (т. I) и 1886 (т. II), исп. изд. 2014, англ. изд. 2024).

PS Насколько сильно это изменило бы мою жизнь, если бы первым философом я прочитал не Монтеня, а Майнлендера, но вечный фарс жизни таков, что я прочитал Майнлендера последним философом, когда это уже не имело значения...

Павел Кашин (третий мини-очерк)

представил судьбу романтика, которого угораздило оказаться в столь похабной эпохе...



Родившись в унылых и мрачных просторах северного Казахстана, он, собственно говоря, выжил чудом. При этапировании в армию - в советское время она практически ничем не отличалась от зоны - его ещё в поезде избивали зеки и, встретив упорное сопротивление и категорический отказ быть, как все, рабом, едва не убили, сломав челюсть (к сожалению, это несколько сказалось на дикции), а уже в части ему пришлось разучивать те чудовищные помои, которые тогда назывались песнями; патриотизм и всё такое. Так он выучил шук 40 "савецких" песенок и освоил совершенно удолбищные, вроде баяна, и к чертям не нужные инструменты. - Только в виде глума это можно назвать "полезным опытом".

Тем не менее, он умудрился выжить и даже продолжить музыкальную карьеру, так сказать. Он приехал в Петербург и начал потихоньку - играл на гитаре в переходах, попутно отрабатывая навыки бокса) Конечно, учился, причём много - учился живописи, философии, языкам. Не могу не выразить своё восхищение по этому поводу - дорогой Павел выучил четыре иностранных языка и ещё два придумал сам: один на основе западноевропейских (в основном - латыни и немецкого) и один с языками, по его выражению, "от Чехии до Татарстана". Очень интересный опыт, как по-мне!) Также он изучал руны и, наверняка, много ещё чего. - Это только то, что было на поверхности, о чём он сам любил рассказывать и об этом было на его личной странице в ВК.



Но что-то изменилось. Он никогда не объяснял своих мотивов, но после записи неимоверно, неописуемо прекрасных трёх альбомов, будучи уже знаменитым, Кашин покидает Россию и перебирается в США. Там, естественно, он продолжает учиться - как я понял из его слов, он изучал то ли английскую вообще, то ли американскую только поэзию. И на английском он тоже что-то пел. (Я не могу это слушать, пардон). Вернувшись на исходе XX-го века, всего через пару лет, он был уже другим человеком, как будто музы оставили его. По крайней мере, именно такое впечатление сложилось у меня, но я был бы рад ошибаться! Песни стали скучными, мелодии - пресными, голос потерял прежнюю свежесть.

Конечно, это отличные песни и "плохими" их не назвать. Более того - в смысле концептуальности это более превосходная поэзия, чем была в раннее время, когда песня ошеломляла своей мелодичностью, а слова были довольно простыми, почти в народной форме речи, и была в них какая-то трогательная невинность, столь резко констрастировавшая с чернушным трешаком, вроде пролетарской блевотины традиционалов (гроб и т.п.), типичным для 90-х. Поэзия Кашина после 1999-го года показывает зрелое мастерство и интересна сама по-себе. Уже поэтому песни плохими быть не могут.



Так с тех пор это и продолжается. Я, конечно, как старый верный поклонник, охотно это слушаю. Пытаюсь слушать. По крайней мере,у меня есть это в коллекции где-то. Сколько уже лет? Лет 30, наверно. Так я слушал и Юхана Эдлунда, у которого - во всём периоде - был тон и мелодии несказанной меланхолической красоты. Я не представляю себе, как такое вообще можно сочинить. У Гатри это хотя бы рационально, а тут - чистое волшебство... Наверное, всё потому, что в Рыбах кульминирует Венера) И так много в этом уникальном знаке прекрасных музыкантов. Вне всякого сомнения, в плане Музыки это люди №1. У других Водных - Рака и Скорпиона - что-то своё и их тон мне нравится меньше; у Рака мелодии внутренне стерильны и пусты, как пуста и стерильна Луна, которая не светит, а лишь отсвечивает чужой свет и сосёт чужую энергию (кипучие мандалаи, короче), а у Скорпиона бурлят вечно какие-то грязные страстишки (и находятся ещё идиоты, которые почитают камю с геноном за "глубокую философию", - такое то убожество; с лиготти (рачок-дурачок) можно хотя бы поспорить по-существу, каким бы жалким он сам по-себе ни был, а скорпионы - это просто ни о чём, дешёвые лживые канальи, которые умудряются в трёх сказанных словах соврать трижды (это только скорпионы так могут, да - настолько это грязные шл*хи); скорпионы - это беспримесный, стопроцентный ресентимент (см. камю, генон, штирнер, фукуяма и т.п.)). Нет, только у Рыб можно слышать эти характерные мелодии, порождённые высшим аспектом Венеры. Но что это? Это нечто неизъяснимо прекрасное и густное в то же время - можно ли такое представить? В любом случае слова тут бесполезны.

И что же можно сказать сейчас? Разве такой жизни дорогой Павел себе хотел и разве многие ли могут вообще это оценить? Я сомневаюсь в том и другом. Так и смотрел я на судьбу Кашина и Эдлунда, который также оказался неприкаянным в этой жизни (перебрался сначала в Германию, потом в Канаду, превратившись в итоге в полнейшего творческого импотента и уже лет 20 ничего не творит), испытывая чувство острого и горького сожаления. Кто я такой вообще, чтобы толковать о чьей-то судьбе? Но тут почему-то сильно цепляло. Включаешь радио - и звучат такие помои, что просто уму непостижимо. А ведь было время, помню, когда на старом нашем метал-радио на вопрос о лучшей песне следовал немедленный ответ: "Как всегда - любая песня Tiamat!". А Павел Кашин? Уже после первого клипа он был любимцем всей страны. Но всё же он уехал и потерялся для нас... Если вообще когда-то был с нами. Слишком редкий человек, почти мифический, как Рембо или Ницше. И столь драгоценный...

Мне так жаль.

Лем и его Космос

На закате своей жизни, когда очевидно уже, что лучшие годы миновали, я предаюсь ретроспективным измышлениям, обозревая, так сказать. Перечитываю Лема, - то, что пропустил в своё время, - и других. Не упустил ли я что-то важное? Что ещё я должен понять?..

Лем был, конечно, феноменом Европы. Начав писать в военные годы, чтобы не сойти с ума от ужаса оккупации, он с головой погружался в фантастические миры. таким образом выдерживая всю эту жуть - холод, голод, отсутствие света, постоянный вой сирен и ужас от мысли, что в любой миг в дверь может постучаться гестапо, а затем допросы, пытки и мучительная смерть в концлагере. Так Лем начал писать - с невероятным по степени накалом драматизма, учитывая обстоятельства, а также личный темперамент. Это редкостная по своей выраженности польская литературная школа, а по масштабам - характерная европейская фантастика. Наряду с Артуром Кларком и Гербертом Уэллсом, Станислав Лем представляет мастодонта европейского формата в жанре. Характерно, что трое выдающихся русских фантастов также были польского происхождения - я имею в виду Циолковского (фамилия из рода Jastrzębiec), братьев Стругацких и Кира Булычёва (также из польских дворян, люто, как водится, ненавидевшего Советы). Именно благодаря Стругацким Лем был так популярен в советской России, равно как и двое других иностранных фантастов - Кобо Абэ и Джон Уиндем, коих Стругацкие переводили и способствовали изданию на русском языке*. Все эти авторы не очень хорошо известны в США, где существует огромная местная литературная школа, и американцам же принадлежит сам жанр научной фантастики, поскольку в Европе это было скорее литературно-философское направление нежели фантастическое (у Лема, скажем, все темы проникнуты глубочайшей фундаментальной философией, коя у американских авторов начисто отсутствует; - это, к слову говоря, причина, по которой вообще европейцы и лично Лем относились пренебрежительно к американской фантастике); Уэллс, Кларк и Лем - это в первую очередь философы, равно как и наши фантасты - Якубовский (фамилия опять польская), Обручев, Полещук, отец и сын Абрамовы, Гуляковский, Булгаков, Беляев, Алексей Толстой и многие другие (кроме Головачёва, Петухова и подобных, которые писали т.н. "боевую фантастику"); эти философские мотивы могут звучать как с мрачной серьёзностью, так и с совершенно неподражаемым, свойственным только европейским фантастам иронической беспечностью (этой манере в США пытался подражать Гаррисон, но очень топорно). В свою очередь у нас в Европе весьма мало кому интересны мастодонты американской фантастики - Азимов, Хайнлайн, Брэдбери. Азимов, на мой взгляд, вообще нечитабелен, тогда как в США считается лучшим, когда-либо писавшим фантастику там. Те, которые помельче, - всякие Смиты, Дики, Куки, Блохи, Саймаки, Лейберы, Лавкрафты и прочие дворняжки, - примитивны, как амёбы. Пока ещё никто не нашёл там ничего философического, да они и писали в виде заработка, а не от избытка ума, что смешно ("За книгу мне платили довольно мало, и я просто обязан был сделать как можно больше книг. У меня были жена и дети, которые тратили чудовищно много. Стоило жене увидеть на улице автомобиль новой марки, который ей приглянулся, как она немедленно шла в магазин и покупала его. Я же по калифорнийским законам обязан был отвечать за ее долги; поэтому я писал, как безумный. Насколько я помню, всего за пять лет я выдал шестнадцать романов. Я писал по шестьдесят законченных страниц в день", - рассказывает бабораб Дик; только представьте: я на двух страницах высказываю концепты для нескольких диссертаций, а тут - 60 страниц в день наваляно и нет в этом ни признаков, ни намёка осмысленности! - так пишут американцы, у которых даже оценивается не работа, а число слов).

Как человек Лем был известен крайне тяжёлым характером и полнейшим неумением и нежеланием идти хоть на какие-то комрпомиссы. Он рассорился практически со всеми, с кем сводила его судьба и был в конфликте даже с ближайшими родственниками. Это же нежелание договариваться создавало проблемы для публикаций, потому что Лем, подобно Фуьчи, был никакой переговорщик. Возможно, по этой причине он не был так известен в Польше, как в Чехии, России и Финляндии. Кажется, это несколько задевало его - то, что его не ценят в Польше, и в одном из интервью, когда его стали расхваливать как великого литератора, столь широко признанного всюду, он со свойстенной ему резкостью и категоричностью оборвал: "Но не в Польше!". В Польше он издавался хуже, чем в Германии. Как все люди с непреклонным характером, уважемый пан Лем предпочитал общение с собаками, нежели людьми. Людей он ценил мало. В этом смысле он схож с Брэдбери, который на вопрос о будущем человечества только брезгливо отмахнулся - ну какое будущее может быть у "с**ных идиотов"?..

Начав писать от ужаса, чтобы не сойти с ума, Лем по той же причине отличился не только запредельной мрачностью и глубочайшей пессимистичностью своих воззрений. но и невероятной, беспрецедентой мягкостью и добротою, что также свойственно людям, коим довелось наглотаться ужаса вдосталь. Таким мягким тоном, каким Лем писал свои иронические истории, не высказывался в литературе, вероятно, более никто. Это в некотором роде обратная сторона того запредельного ужаса, который он пережил в годы войны. Он не сломался и сохранил свой рассудок только благодаря литературе - не своим качествам, и по этой причине. вероятно, испытывал к литературе что-то вроде сыновьей благодарности. Лем никогда не принуждал себя писать, это было в буквальном смысле образом его жизни. Он ведь не только фантастику писал, но и довольно серьёзные научные и философские трулы в ключе футурологии. Очень был и политизирован, но это последнее, что нас интересует. (Как поляк, Лем был маниакальным русофобом, это вроде как норматив, мы не обращаем внимания - это всё наносное, да и людям самим часто стыдно за свой шовинистский бред; мне тоже).

Критические оценки творчества Лема меня всегда поражали. Роман "Магелланово облако", по их мнению, якобы "неудачный", а последний роман "Фиаско", как им кажется, затянут, многословен и вымучен (он абсолютно великолепен, прочитал от первого до последнего слова и до сих, спустя 20 лет (рус. изд. серия "Золотой фонд мировой классики", 2003), нахожусь под впечатлением), - это по каким таким критериям делают такие оценки? Разве они вообще существуют в искусстве? По мнению этих же клоунов, Золя и Флобер (абсолютно нечитабельные) "великие литераторы". И если это так изумляет меня, вызывая почти негодование, то как же это должно было подбешивать Лема, который критику не переносил органически и бросался с кулаками на всякое критическое замечание, настойчиво требуя аргументировать, в чём именно суть претенции? Он так мог названивать по телефону круглые сутки, истерично требуя ответа) Поляки умеют быть назойливыми, мне это известно) В этом смысле Лем обладал точно таким же характером, как и знаменитый учёный Александр фон Гумбольдт, известный своей крайней принципиальностью, из-за которой к концу жизни рассорился фактически со всеми (как и Лем). При этом был редкостных душевных качеств человеком. Чем вызвана такая категорическая прямолинейность, непонятно, зато это не может не вызывать восхищения и уважения. Человек не может быть фальшивым, если не желает отступить от своего мнения ни на йоту, жертвуя родными и близкими ради своих идеалов. Некий ментальный пуризм, не терпящий помарок. Отсюда бурные реакции на критику)

Кроме того, я не согласен с критикой в принципе, ибо критериев, повторю, в Искусстве нет, а есть только личная пристрастная оценка. И будет лицемером и лжецом тот, кто скажет, что он "беспристрастен" и "объективен". Так не бывает. Всякий субъектвиен. Посмотрите, как Адорно высказывается о русских композиторах - это практически эталон предвзятости. А опус "Психология французского народа" Фулье - самое тошнотворно-слащавое, что я когда-либо читал, субъективность высшего сорта; и сравните это с известным пасквилем Кюстина о русских - я вообще не понял, о ком он это писал, это просто фельетон какой-то; та же чушь у Шубарта "про русских", - таких примеров миллион. Вот моя предвзятость: то, что я высказываю о "римской империи" - не есть претензия на достоверность, а токмо моя глубокая личная неприязнь, поскольку оная "империя" распространила религиозный фундаментализм западного и восточного типа, из коих произрос уже светский фундаментализм в виде капитализма и коммунизма, ныне представленных в виде "либерализма" и "консерватизма", что и явилось пресловутым "закатом Европы" по Ницше - Шпенглеру. Субъективно? Спорно? Да, конечно. Это нельзя ни доказать, ни опровергнуть, хотя аргументы есть в пользу того и другого (так Блаватская и теософы отвергали идею Дарвина об "эволюции", настаивая на обратном - о регрессе, инволюции: не человек происходит от обезьяны "благодаря труду" (это ж надо было ещё такое сморозить)), а наоборот, божественный изначально человек всё более и более деградирует. и именно труд превращает человека в обезьяну, очевидно). Как и в любом случае идёт речь только о субъективности! "Мировое турне" какой-нибудь американской группы подразумевает выступление в Штатах, Мексике, в паре стран Западной Европы, в Японии и иногда с заездом в Австралию - курам на смех. Это даже не десятая часть мира. Я считаю - субъективно и пристрастно, - что лучшие фильмы в истории кино снимал Акира Куросава, однако в рейтинге IMDb, с плебейской наглостью претендующем на "достоверность и объективность", представлены лишь американские фильмы в качестве "вершины"; неужели кто-то всерьёз считает, что "Побег из Шоушенка" и "Крёстный отец" - это лучшие фильмы во всём кинематографе? Вы серьёзно? Я это даже досмотреть не смог, это же просто мусор. А вот философский рейтинг по версии A&HCP, где в топ-10 представлены (по убыванию) Маркс, Ленин, Шекспир, Аристотель, "Библия" (группа авторов), Платон, Фрейд, какой-то Хомский, Гегель и Цицерон, - кто в здравом уме будет настаивать на объективности подобного? Хайдеггер в этом рейтинге выше Ницше, а Пикассо - Достоевского! Не-у-же-ли? Я, кстати, даже не знал, что Пикассо ещё что-то писал. Я полагаю, примерно так же, как и рисовал...

Bon, в этом плане я, безусловно, всецело на стороне Лема, который был крайне пристрастен в своих взглядах и творчестве. Мы как раз это ценим, потому что нам совершенно ясно, что имел в виду Лем по какому-либо поводу - именно благодаря этой категорической прямоте, что на самом деле большая редкость (я могу припомнить только фон Гумбольдта, схожего по характеру). Пессимизм Лема был глубокий и не наигранный, равно как его душевная милота - она была абсолютно искренней, не литературной. И то и другое было порождено ужасом... (В этом плане Лем был бы крайне интересен для рассмотрения в контексте Делёза, но Лем у него не упоминается, если француз его вообще знал).

"Культура", - пишет Лем, - "есть нечто необходимое и случайное, как подстилка гнезда; это - убежище от Мироздания, маленькая контрвселенная, с существованием которой большая Вселенная мирится молчаливо и равнодушно равнодушно потому, что в самом Мироздании нет ответа на вопросы о добре и зле, о прекрасном и безобразном, о законах и нравах. Язык - порождение культуры - служит каркасом гнезда, скрепляет подстилку, придавая ей форму, которая обитателям гнезда кажется единственно возможной. Язык - знак их тождественности, общий знаменатель, инвариантный признак, и его действенность кончается сразу же за порогом этой хрупкой постройки". - Ужас бытия, ледяной холод Вселенной - вот что порождает культуру как маленький гемютный кокон, в котором скрывается человеческое общество, в действительности не способное дать ни одного вразумительного толкования о сути мироздания. Это не тянет даже на детский лепет...

Но есть ли смысл творить, если написанное - лишь продукция?

"Инфляция печатного слова отчасти вызвана экспоненциальным возрастанием количества пишущих, но издательской политикой - тоже. Детство нашей цивилизации было временем, когда читать и писать умели лишь избранные, по-настоящему образованные люди. Этот критерий сохранял силу и после изобретения книгопечатания; и хотя сочинения глупцов иногда издавались (тут ничего не поделаешь), их число еще не было астрономическим - не то что теперь. В разливе макулатуры тонут действительно ценные публикации: ведь легче отыскать одну хорошую книгу среди десяти никудышных, чем тысячу - среди миллиона". - Нет "плохих" или "хороших" авторов, есть лишь "литературный труд" (начиная с Бальзака), копирайт на кой (с Гюго и Диккенса) обеспечивает существование. Скажи мне, автор, в чём твои доказательства: - То есть? - удивится он. - Ну, для чего? - Но, дорогой мой, я же не Платон и не претендую на (делает замысловатый жест рукой) - Но зачем тогда писать что-то? - О, это просто заработок! - Ясненько.

"Письменность с самого своего зарождения имела, казалось бы, единственного врага - ограничение свободы выражения мысли. И вот оказывается, что для мысли едва ли не опаснее свобода слова. Запрещенные мысли могут обращаться втайне, но что прикажете делать, если значимый факт тонет в половодье фальсификатов, а голос истины - в оглушительном гаме и, хотя звучит он свободно, услышать его нельзя? Развитие информационной техники привело лишь к тому, что лучше всех слышен самый трескучий голос, пусть даже и самый лживый". - Писал Лем в то время, когда простейшие ЭВМ занимали огромные залы. Но такому уму не составляло труда оценить примерно направление развития технологий, включая нынешнюю кибернетическую эпоху, когда ты уже не уверен, кто вообще написал текст - живой человек или нейросеть, сгенерировавшая сие, имитируя чей-нибудь стиль. Уже запросто голос-робот изображает любой голос, подражая манере речи. Люди относятся к этому с нервной иронией, а Лем, который всегда был прямолинейным до крайности, просто был мрачен)

*    *    *

"Я не питаю иллюзий. Боюсь, что меня не услышат, потому что нет уже универсальных авторитетов. Разделение (а может быть, распадение) науки на специальности зашло далеко, и специалисты объявляли меня некомпетентным всякий раз, стоило мне ступить на их территорию. Давно было сказано, что специалист - это варвар, невежество которого не всесторонне. Мои пессимистические предвидения основаны на личном опыте". - Таково мрачное умозаключение Лема как философа.

Литературный стиль Лема - характернейшее Континентальное письмо - беллетристика (букв. "изящный слог", орнаментальность, "витиеватость"):

"Сумрак смягчал резкие грани скал, открывая в них сходство со сфинксами или грифами превращал бесформенные провалы в глаза, оживленные взглядом, и эта неуловимая спокойная работа с каменными декорациями создавала все новые эффекты хоть эффекты эти и становились все более иллюзорными, ибо сумрак постепенно отнимал цвета у земли, щедро заливая глубины фиолетовой чернью, а небо - светлой зеленью. Весь свет словно возвращался на небеса, и застывшие косогоры облаков отнимали остатки сияния у солнца, перечеркнутого черной линией горизонта. Дом снова становился белым - это была призрачная, зыбкая белизна ночного снега; последний отблеск солнца долго таял на небосклоне..."

Так писали в Континентальной Европе всегда, и мы благодарны Лему за то, что он выдерживал марку.

Прямой оппозицией этой манере является Атлантический стиль (каноны его задал Флобер на заре литературной масс-продукции) и лично Кинг, противопоставленный Лему. В опусе "Как нужно писать литературу" Кинг выдаёт каноны Атлантического "стиля" как стиля механистического действия с использованием минимума отвлечённостей в жёстких рамках фразы из 7-8 слов. Если в Континентальной школе фраза может расплываться эдак на полстраницы, а то и не на одну страницу, - так создаётся флёр, атмосфера, тонкая эмоция, словно ностальгическая мелодия, свойственная польской песне (у Лема в этом плане наиболее удачной получилась повесть "Маска", выдержанная в стилистике Кафки), - то в Атлантистской литературе, - даже той, которую сами авторы почитали чуть ли не как "философскую" (Лондон, Хемингуэй), - вы практически не встретите развёрнутой фразы, сколь-нибудь жизнеписательной. Естественно, во многом это зависит от языка. Лем писал на великолепном польском языке, как Ницше писал на немецком, а Достовеский на русском. Французы, англичане, американцы пишут, понятно, на своих языках, кои считаются "аналитическими", крайне узкими в описательной, орнаментальной части. Аллегории в этих языках плоские или странные, поэтика - просто слабоумное безобразие вне рифм, ритмики и смысла (три канона Континентальной поэтики по-Гёте), "философия" - стерильная и аморфная. Атлантический стиль письма можно характеризовать как "журналистский", вульгарный, тогда как лучшее из литературных творений Континентальных авторов, к коим относится, безусловно, и Станислав Лем, относится скорее к области метафизики и рассматривается в философическом контексте. Как бы не претендовали Брэдбери, Хемингуэй или какой-нибудь Лавкрафт на глубины смыслов, они находились в жёстких рамках своего лексикона, своего узкого и при этом размытого Атлантистского восприятия. То же касается французской и шведской литературы, не вызывающей ничего, кроме брезгливости. "Ту би ор нот ту би", - я не могу проникнуться этим, это оскорбляет мой интеллект.

В той же Континентальной европейской манере выдержаны и характерные диалоги у Лема:

" - Я хотел бы жить где-нибудь на перевале, в большом пустом доме со ставнями, которые вечно стремится сорвать ветер, а выходя за порог… можно было видеть…

- Зелень?

- Нет, скалы! Огромные скалы, нагретые солнцем, а в тени - холодные как лед, отвесные, суровые, и этот запах… я не могу ручаться, но мне кажется, что и сейчас его чувствую.

- Ты родился в горах?

- Не все ли равно где?"

Эта стилистика, доведённая до крайности, переходит в абсурдизм (Ионеско, Зелиньский), иногда достигает высот экспрессионизма и уходит куда-то в религиозный экстаз) Это всё потому, что Континентальная Европа вкорне нацелена на сублимацию, единственно для цели коей служат языки, столь же пафосные, сколь и грандиозные. Никто в здравом уже даже сранивать не станет немецкий и французский, русский и английский, настолько космическая разница между ними**. Даже простое русское приветствие не осилит ни один американец, не исказив до безобразия и не влепив неизменно ударение не там, где нужно. Действительно, для этого требуется определённый психотип. А "хай" произнесёт любая обезьяна.

Соответственно, судьба переводов Лема - он прекрасно переводился на сложные европейские языки, - чешский, русский, немецкий, финнский, - но с передачей на французский и английский начинались сложности. Это языки слишком различного порядка. Можете просто взглянуть на оригинальный текст Лема, чтобы понять, насколько трудно это переводить. А ведь нужно было переводить так, чтобы сохранялся правильный тон, что, мне кажется, удавалось на русском языке. При этом я, скажем, до сих не имею ни малейшего представдения о том, в каком тоне высказывались Лондон, Хемингуэй или хотя бы Диккенс. Для меня это просто набор слов. У Лема же всю литературу пронизывает некая харатерная польская ностальгия, разыгрывается какая-то перманентная драма, которая и ужасает, и вызывает сочувствие, и глубоко понятна, и в то же время крайне далека. Мало какие книги вызывают столь сильные переживания, ты буквально переживаешь всё это вместе с автором, и, должно быть, в чём-то меняешься, что-то действительно понимаешь, и о чём-то размышляешь сам - годы и десятилетия...

Лему повезло с аудиторией в России - он был и ранее, и ныне одним из самых читаемых и любимейших авторов. Лема знают категорически все! А вот кто и что понимает - это уже вопрос особый, потому что Лем, конечно, не развлекательный автор. Я не знаю, что у него вообще можно отнести к разряду "фантастиеческого боевика", он такого хлама не писал в принципе. Герой его эпического цикла пилот Пиркс*** никакой не "супергерой" и даже не авантюрист, а просто увлечёный и отважный исследователь с проницательным и пытливым умом. Другие его герои также лишены бессмысленной суетливости героев американской фантастики и представляют серьёзную, несколько тяжеловесную и монументальную европейскую мысль с её вечным поиском смыслов. Бездны Космоса представляют вызов человеческим представлениям и герои нацелены на то, чтобы их сохранить. "Так мало нужно для счастья", - говорит наш Ницше. И то немногое светлое, что есть в сердце посреди этого космического необъятного простора, в конечном итоге оказывается единственно важным и истинным. Герои Лема погибают с улыбкой на губах, с мыслями о доме, который есть и не исчезнет...

________
* ещё один автор, обширно издававшийся в СССР с подачи Стругацких - Акутагава Рюноскэ - мне показался совершенной посредственностью, либо я чего-то в нём не понял

** тем не менее, в "Европейском обществе научной фантастики" (ESFS), созданном в Италии в 1972 году, официальными являются четыре языка - два Атлантических (английский и французский) и два Континентальных (русский и немецкий); украинские авторы представляют свои работы почему-то на русском языке, а не украинском (непатриотично!)

*** конечно же, мой пилот Алекзендер отчасти схож с Пирксом, при поправке на крайний индивидуализм и высокомерие ницшеанца

Трагедия

человечества заключается в том, что интеллект не передаётся по наследству, а культурные ценности не воспроизводятся, оставаясь в своём поколении. Мы даже примерно не можем представить бурные времена, в которых жили Пушкин и Дельвиг, чем они жили, чем они дышали - всё осталось в том времени, в небольшом историческом периоде, охватывая 30 лет или даже меньше (смотря что считать поколением). Сколько бы ни носились с Пушкиным и любыми другими великими мертвецами, чей культ - культ мервецов - поглощает, как считал Бласко Ибаньес, нашу жизнь, он был человеком своего времени и там и остался.

Ныне есть сколько угодно одарённых личностей, творящих шедевры



но всё это забудется, а их потомство не наследует этих дарований. Сменится поколение и - всё останется в прошлом. Если прославился, значит будешь в плеяде "великих мертвецов" и тобой - даже если бы ты счёл это чудовищным! - будут давить новые ростки самобытности. Но они прорвутся и выживут, пусть и немногие, и повторят всё ту же историю - трагичную и нелепую, странный фарс, когда ты рождаешься в мире, где царит кулльт мертвецов, и не знаешь, зачем это всё...

И что тогда остаётся? Быть эгоистом, творить для себя? Или творить в никуда? Или надеяться на то, что тебя оценят, когда тебя уж не будет? - Что из этого не фарс и не глупость? Человечество всегда одинаковое - все хотят жрать и поменьше работать (а лучше - командовать и не делать ничего, обжирая прочих). Культура? Это праздное. Интеллект? А зачем он нужен? Сколько стоят стихи? Туалетная бумага стоит дороже...

Нет, тьма беспросветная в прошлом и зыбкий муторный туман в будущем. Рождаешься и творишь в нигде, ни для кого. Какие-то рожи тупо пялятся, появляясь в твоей жизни. Ась? Чего-с? Им не нужно ничего, кроме съестного. Культура какая-то. "Ты прям как Пушкин!". Да йопнуться просто, как сильно похож. У Пушкина был самый большой русский словарь, но где вы его слышите? Лексикон современного человека в диапазоне двух тысяч слов (не говоря о специалистах в каких-то специальных областях). В уличной речи обходятся и парой сотен. Что им грандиозные кулльтуры прошлого, тысячи учёных и поэтов, неимоверные по глубине и фундаментальности философские системы? "А правда, что Диоген жил в бочке и прилюдно др**ил?", - вот всё, что их интересует из философии. Для них это мусор на обочине "настоящей жизни", суть которой - поменьше работать и побольше жрать. Музыкой они называют матерные частушки под монотонный бит и пассажи на одной-двух клавишах. "Тфаю маму ыпал", - культура обходит их стороною, но они считают, что они с ней. И поди поспорь.

Насколько было б проще, если бы интеллект передавался по наследству! Но не наблюдается подобного. Два человека высочайшего уровня развития рождают в лучшем случае нормального, но часто это как раз что-то клиническое. Просто очередная злая ирония жизни. Культура же перманетно пробуксовывает на месте. Предстаточно великолепной поэзии. живописи, музыки, - этого не просто много, этого тотальный избыток, - один одарённый музыкант сочиняет, ну, наприклад, три сотни пьес, - уже это почти непомерно для восприятия. А сколько всего было! Но мы не видим развития, наоборот - мы видим регресс, в том числе физическй (уменьшение объёма головного мозга, отмечаемое с 1970-го года). Анархисты немало потрудились для того, чтобы дискредитировать культуру: "Культура - это спам!", - объявили они. Тут же и зловонный ресентимент, который соединил культурное наследие народов с их якобы шовинистическим чванством, хотя это подлая ложь (пусть даже у кого-то в частном порядке и были некие заскоки на почте шовинизма, хотя на творчестве это не отражалось никак). Культура стала продуктом сомнительным, замещаясь "толерантным" и бесцветным, лишённым национального колорита, суррогатом. Если бы Пушкину предложили почитать какого-нибудь Пилявина или Мамляева - что бы он на это, интересно, сказал? Зная его лёгкий аристократический характер, а также отменное чувство юмора, я б предположил, что он не сказал бы ничего, а вот посмеялся бы много. "Какой зашибленный конюх это понаписал-с? Пусть проспится!". Но это то, что называют литературой! Ничего лучше просто нет. Есть даже и похуже.

Рождённый летать, ползает с трудом и конкурировать с "местными" не может. Если ты говоришь всем "Вы" - об тебя вытрет ботинки всякий. Если бьёшь ботнком всякому в рыло, стараясь как можно сильней, - каждый будет лебезить на "Вы". - Простая логика. Культура - это зыбкий момент вдали от всего. Только животные инстинкты, поведенческие реакции, "задень ранимого, заклюй слабого". Гротескная философия чего-то, что никогда не относилось к культуре, даже слова такого не слышало. "Интылэкт" - тут всё понятно. "Алё, это с хаспрома". Дабулачада, пёс. Тут интеллектом и не пахло. Интеллект - выдумка буржуазии, не положняк. Культура, интеллект - аспекты не "настоящей жизни". Они не учитывают швабр. Культура рждается в праздности и с нею же исчезает без всякого следа. Интеллект - это просто иллюзия, испарения мозга. Ещё чуток объём мозгов поубавится, речь деградирует ещё сильней, письменность постепенно исчезнет за ненадобностью, ещё шаг - и выживание в первобытном обществе. Оно никогда и не исчезало на самом деле! Просто всё приобрело некую систему, а также нечто вроде регламента для видимости. Кто-то всерьёз поверил в "окультуривание народов", в то, что примат может воспринять, как там это, "великое, доброе, вечное". Ну да, с минуты на минуту. "Красота спасёт мир" - ой ли? Где она вообще есть, эта красота? Только в мечтах или во сне. А мир - такой, каким был всегда, в нём правят голод и похоть. И нет в этом никакой морали, лишь набор примитивнейших инстинктов. И ты ползёшь в этой грязи, уже не обманываясь о цели и не задаваясь пустыми вопросами о "смысле жизни", погружаясь без остатка в пониманье, что смысла-то и нет и не было никогда...

План лекций по философии (год уже не помню...))

Это был один из моих программных проектов, наряду с очень многими. В какой-то миг возникла идея сформулировать ряд некоторых философских положений - скорее более из любви к тонкостям, чем из побуждения постулировать какие-либо тезисы (даже просто зачем?). Это не была претензия на презентацию некой темы "Философия", скорее мысли вслух. Аудитория даже не предполагалась, но я примерно представял себе "культурный уровень" слушателей... (Честно говоря, я представляю их себе не очень. Ради интереса я как-то посмотрел, кто же читает мои работы, в частности, на "Прозе ру" и "Неизвестном гении" (о, там одни гениессы, разумеется!))), и заглянул в профили комментаторов и читателей. Что ж, всё оказалось хуже, чем я думал... Не скрою, это одна из причин, почему я перестал публиковать важные и серьёзные работы. Это абсолютно не та публика, к которой я мог бы обратиться по какому-либо вопросу (праздные бабища нерепродуктивного возраста (когда и начинается климактерическое помешательство и они начинают нести свой кошмарный помёт столбиком) - это даже не малограмотные подростки на "Фанфике", которые хотя бы непосредственны в своей простоте, а просто - праздное быдло). Ужасно. Метать перед такими бисер - просто немыслимо... В стране тотальной геронтократии и абсолютного матриархата в принципе нет смысла публиковать что-то хорошее. Я не знаю, где это могло быть востребовано, но не в такой среде точно. Я так подозреваю, что не в этой эпохе вообще...).

Bon, за пять минут я набросал вот такой план лекций:

Философские чтения. Лекция 1 Анархо-нигилизм, анархо-примитивизм и анархо-автономизм
Философские чтения. Лекция 2 Анархо-мистицизм и поиск истинной свободы. Хиппи, телемиты, психонавты
Философские чтения. Лекция 3 Крестьянский анархизм. Махновщина и реставрация Запорожской Сечи
Философские чтения. Лекция 4 Экзистенциальный пессимизм (мизантропия), культурный пессимизм, расовый пессимизм
Философские чтения. Лекция 5 Теософия и преодоление пессимизма
Философские чтения. Лекция 6 Традиционалия: история одной лжерелигии
Философские чтения. Лекция 7 Нонконформизм и общество спектакля
Философские чтения. Лекция 8 Вульгарное ницшеанство, мальтузианство и социал-дарвинизм
Философские чтения. Лекция 9 Антинатализм и "климатический пессимизм"
Философские чтения. Лекция 10 Две стороны Святости: Агхора-йога и Джайнизм
Философские чтения. Лекция 11 Гедонизм и эпикурейство
Философские чтения. Лекция 12 Анархо-индивидуализм vs. массовый психоз под названием "нормальность"

Конечно, это далеко не всё, но я, повторю, не планировал устраивать презентацию на тему "Философия", только те положения, которые я считал важными и отчати даже актуальными. Комментарии, как обычно, были хамскими и бессмысленными - от такого я давно просто отмахиваюсь.

Я не хотел никого оскорблять, поэтому никоим образом не реагировал на всхрюки. Но спасибо, по крайней мере, тем, кто благодарил. Благодарность - уже хорошо. Это хороший тон настоящего человека. Очень это ценю.

_________

Не могу сказать, что это была некая вендетта против пессимизма, тем не менее, я немного полемизировал с Лиготти, указывая на ряд существенных ошибок в его суждениях. Например, ангедония, которой он лично страдал от рождения, отражала картину его психического состояния - ну, на каком основании он претендовал на то, что подобное отражает картину мира, а не его личное состояние лишь? Я, напрмер, всегда улыбаюсь и всегда (почти всегда) в прекрасном расположении духа, - мне что, _принуждать_ себя быть унылым? Да не хочу я) Свежесть и бодрость духа - это обычное состояние Телемита. Видеть суть, не видеть шелухи - это важно. (Почему брахман никогда не лжёт? потому что того, кто чужд лжи, нельзя обмануть; почему для мусульманина каждый человек перед ним - друг? потому что нельзя ничего замыслить против того, в чьём сердце нет никаких козней. - Это простая, но, с другой стороны, очень глубокая и основательная философия, быть может, даже её ядро (поистине поражает, насколько же схожи воззрения абсолютно разных народов и культур, т.е. истина для всех - она одна); романтик живёт в волшебном мире, в котором происходят чудеса; грязная ресентиментная душонка подыхает от грязи и мерзости, буквально заполняющей его).



Ещё одна попытка отметить некоторые аспекты:



Ну, и всякое разное там и сям. С Лиготти, скажем так, я вроде как полемизировал, потому что не мог в данном случае просто проигнорировать (ну, что-то вроде интеллектуального вызова). Кажется, мне сказать больше нечего. Ясно, что он никогда этого не прочтёт, т.к. невероятно, чтобы янки из Детройта осилил русский язык хотя бы на уровне прочтения (я не знаю английского, - брезгую, - но могу прочитать и что-то понять в общих чертах), хотя меня не покидало странное впечатление, будто Лиготти всё время рефлексировал о лавкрафтианских выкладках Е.Головина, - странно, но иногда звучало почти дословное повторение, а тон был уж слишком схожим. Могу ошибаться, конечно, но впечатление это не покидало. Может, Лиготти просто перевёл эти очерки через промт и затем рефлексировал - чёрт его знает. В любом случае, вся книжка Лиготти - это просто пересказ прочитанного. Там есть и Бирс, и Чоран, и многострадальный Шопенгауэр - типичная книжка-компиляция (считается дурным тоном в философском рассмотрении, т.к. от всякого мыслителя ожидается, что он имеет выразить от себя, - только это и достойно внимания, а то, что говорили другие - это и так все знают; что Бирс и Чоран имели свои представления - это и так понятно, ну а какие же представления мы можем видеть лично у Лиготти, кроме клинической картины его болезни? это печально, конечно же, но, может, ему всё-таки нужно было поговорить с докторами, а не с позиций "хфилософии" якобы?). Я, кстати, это прощаю Лиготти, потому что он - литератор, а не мыслитель. (Забавно да)). С Античной мыслью он, кажется, не знаком вообще.

В-общем, это не "антипессимизм" и не полемика с Лиготти, просто несколько замечаний от себя. Пессимисзм, мизантропия, нигилизм - это, в конечом итоге, тоже аспекты жизни, пусть и в её упадочной фазе. Что ж, вся эпоха была такой, с этим не поспоришь...

Ах, это слово Никогда!..

Никогда...

Никогда уже не повторится чудесное лето 1994-го, когда впервые я услышал Блэк-Метал...

Никогда я больше не создаду инструментального проекта...

Никогда вообще ничего не опубликую из музыки, стихов и прозаических сочинений...

Никогда не допишу "Аргуса-13-го" и "Плутонию-2"...

Никогда, похоже, я не увижу снежной зимы в наших краях; слякотный мразотный "Новый Год"...

Никогда уже не будет той атмосферы, которая так потрясала при чтении Лавкрафта...

Никогда так и не сниму ни одного фильма (поделки не в счёт)...

Никогда уж не зайти в магазин, чтобы хлебнуть холодного коктейля за 10 копеек...

Никогда не увидеть счастливых лиц пионеров, спешащих в школу...

Никогда не услышать радио без рекламы и не посмотреть без рекламы фильмы на ТВ...

Никогда - в остатке моей жизни - не будет такого дня в информационном поле, когда бы не упоминалась Украина...

Никогда Hüsker Dü, Sakin и Lapko не выпустят нового альбома...

Никогда я так и не побываю на концерте Антти Туйску; да и смысл? он уже стал престарелым, к моему большому изумлению...

Никогда больше не выйдет ни одного фильма с Бриттани Мёрфи, - какой тогда смысл жить вообще?..

Никогда кино не восполнит утрату Рутгера Хауэра; о европейском кино можно просто забыть...

Никогда не вернётся Корейская волна кино, никогда Японское кино не станет снова великим...

Никогда уже не появятся актёры уровня Ли Марвина, Макса фон Зюдова и Тосиро Мифунэ...

Никогда уже в фильмах не будет харизматических типажных чернокожих, только наглый сброд; никогда не будет интересных подборов актёров, всегда и обязательно это будет бесцветная блондинка и переднеазиатский обезьяноид, обычно слегка обросший шерстью...

Никогда уже не будет прежнего Первомая с красными знамёнами и транспарантами...

Никогда уж не съездить к бабушке в деревню - бабушка давно уж умерла; да и не к кому там ехать - все поумирали...

Никогда уж не спешить на романтическую встречу с синеглазой красавицей, задыхаясь от волнения и слыша лишь грохот своего сердца...

Никогда, никогда, никогда...

Гори всё огнём...

За четыре месяца с начала года не умер почти никто, за вычетом Ньяги, примечательный, и надо ж было такому случиться, чтобы ни с того ни с сего умер сам Джованни Ломбардо Радиче!! Вот как такое можно было бы предположить? Почему именно он??

Сказать, что я расстроен - ничего не сказать. Он был моим другом. Почти единственная знаменитость*, не вызывавшая у меня пренебрежения (скажем, даже Беатрис Ринг мне, как человек, не очень; про звёзд просто молчу), и вот теперь не осталось у меня из близких - ну, кого я так считал - почти никого. Почему всегда так? Неужели не мог сдохнуть какой-нибудь никчемный Пачино? Почему это должен был быть Радиче, которого я считал своим другом?

Не смотрел - и не стану смотреть, - почему он умер. Не хочу. Это минимум, что я могу для него сделать. Проявить почтительную дистанцию. Всякий должен.

Месяц траура.

_________
* ещё милашка Геретта - актриса из старых итальянских фильмов ужасов (её можно видеть, например, в "Rats - Notte di terrore" (1984) Фрагассо)