Идиоты из Ксенемюнде
(Повесть Вневременных Лет)
«...и звались они венеды, славяне, анты, верлы, или герулы,
аланы, или массагеты, гирры, скирры, сирбы, эминхлены,
даки, шведы, фены, или финны, пруссы, вандалы, бургундионы,
готы, остроготы, визиготы, геты, гепиды, маркоманы, квады,
авары, певкины, бастарны, роксоланы, или русские и московиты,
поляки, чехи, силезцы и болгары. Все эти народы были одного
славянского племени»
Дон Мавро Орбини, «Происхождение славян и распространение их господства» (1601)
1
История, которую хотел бы поведать я вам, в своём роде поучительна, хотя я бы не взялся отыскивать в ней мораль… Возможно, менее брезгливые потомки смогут разобраться в этом с подобающим рвением, я же оставлю за собой лишь роль стороннего наблюдателя, волей судьбы оказавшегося вовлечённым в это, пожалуй, тёмное и не фиалками благоухающее дело…
Всё началось в августе 20** года, когда я, томимый очередным приступом поиска новых, со временем всё более извращённых идей и экспериенцев, оказался в этом странном городе, который позже так и не смог отыскать на карте и о котором никто ничего не слыхал… Это было где-то к западу от Великой Польши – дикие, в плохом смысле легендарные земли, заселённые крайне неприятными на вид и ещё более отталкивающими по сути креатурами, облик которых навевал мысли о Великой Степи и улюлюкающих полчищах, коими полнились некогда тундры Южной Сибири.
Хундляндия!..
Как много в этом звуке
Для сердца хуннского сплелось!..
Томленье в нём, и боль, и мука,
И в тундре быстроногий лось...
Кеты и селькупы хранят легенды о них, в юртах Калмыкии за чашкою кумыса много песен спето о них. Мы же знаем их лишь с одной стороны: «Куда ни поцелуй – везде тухес», как проницательно заметил Овидий или ещё какой престарелый болван. Приземистые, черноволосые, с плоскими лицами «северных атлантидов», круглоголовые или скорее даже квадратноголовые, злобные и кровожадные существа, причислить коих к роду человеческому было бы чрезмерной вольностию. Вот уж поистине обезьяны божьи… Достаточно было заслышать их мерзкий, гортанный, отвратительно картавый визг или гнусный смех (эти существа при смехе издают пронзительное «хи-хи-хи-хи!», причём как самки, так и самцы), чтобы рука потянулась к револьверу…
Не стану отрицать, что всегда бы преисполнен изрядной гадливости к существам, обитающим к западу от Великой Польши, и никогда не испытывал настолько извращённых побуждений, чтобы как-то «приобщиться» к их пресдовутой «kultur», в которой я находил лишь мерзость, подлость и идиотизм. Когда я измышляю себе род человека, противоречащего всем моим инстинктам, из этого всегда выходит хундляндец…
Разумный читатель может, конечно, вопросить, как же меня, благородного господина, занесло в край сей злополучный, но секрета в этом никакого нет. В поисках своих далёких предков, живших где-то на северо-западе Польши и даже западней, я и оказался здесь, в этом странном кишлаке под названием Ксенемюнде, где в толпе вечно пьяных аборигенов с долей немалого удивления обнаружил других странников, резко выделявшихся на местном фоне. Как занесло их сюда, загадка для меня и по сей день. Но в тот момент я был очень рад увидеть нормальные человеческие лица, ибо опухшие от пива физиономии обитателей Ксенемюнде, шнырявших у меня чуть ли не под ногами, казались мне каким-то нонсенсом и недоразумением. Чем мог бы быть ум этих злополучных существ, кто только не размышлял об этом с тоскою! Но этот народ самовольно одурял себя почти в течение тысячи лет: нигде так порочно не злоупотребляли двумя сильными европейскими наркотиками – алкоголем и иешуизмом. С недавнего времени к ним прибавилось ещё и третье, которое одно уже способно доконать всякую тонкую и смелую гибкость ума, - их засоренная, засоряющая музыка… Сколько угрюмой тяжести, вялости, сырости, халата, сколько пива в здешней интеллигенции! Как это собственно возможно, чтобы молодые люди, посвятившие жизнь духовным целям, не чувствовали бы в себе первого инстинкта духовности, инстинкта самосохранения духа – и пили бы пиво?..
Размышляя над «глубокой загадкой» вечной бабьей гуннской души, я и зашёл в таверну «Хрюрик», стилизованную под стойбище древних «завоевателей обеих вселенных», от одного вида которых трудно не всхохотнуть.
Ко мне тотчас подбежал приземистый раб и подобострастно поклонился мне в ноги, чуть ли не целуя ботинки.
- Пшёл прочь, - высокомерно сказал я.
Лакей тотчас скрылся, лишь мелькнула его толстая хундлянская задница.
- Аршлох, - брезгливо процедил я и огляделся в поисках более-менее человеческого лица.
И действительно, за одним из столов увидел явно благородное лицо, которое приветливо улыбнулось мне. Впрочем, как выяснилось, выражение некоторого сарказма никогда не покидало этого жизнерадостного человека.
- Кудрявый, - весело представился он и поднял руку в индейском приветствии. – Хао.
- Шалом-шалом, - ответил я, усаживаясь за стол. – Куевитская сволочь, судя по акценту?
Кудрявый ухмыльнулся от уха до уха.
- И тебе не хворать, козлобородый.
Мы были одной породы, среди всех этих свиней, орущих и картавящих свои похабные песни про тухесы и молочные железы краснорожих своих самок.
С нескрываемой ненавистью смотрел я на плоские затылки этих злополучных идиотов, столько горя и зла принесших моему благородному народу, и пепел миллионов убитых детей моей крови бил в моё сердце…
- Что эти подлые твари делают здесь, на древней земле нашего великого народа? – почти с яростью спросил я.
Кудрявый ухмыльнулся.
- Я немало бабла сшиб с этих кретинов, - сказал он. – Спрос на хундляндских рабов в Польше сейчас велик.
- Хорошо платят? – поинтересовался я.
Кудрявый показал ладонь.
- За штуку? – спросил я.
Он кивнул.
Что ж, неплохой бизнес. Пять кусков за одного хундляндского раба – почему нет? На плантациях им всегда найдётся «арбайт», а по чёрному рынку многие попадут и на рудники Урала и на прииски Сибири. Лишними рабы уж точно не будут.
Размышляя над этим, я рассматривал уродливые физиономии, орущие «Хундлянд! Хундлянд убле дранес!..». Жалкие рабы, рождённые лишь лакать пиво, жрать кровавую свинину и плодить таких же скотов.
2
В какой-то миг дверь таверны отворилась и я с некоторым изумлением увидел группу весьма экстравагантных господ. Они явно были не из этих мест, выделяясь самым резким образом, и о цели их пребывания здесь, можно было лишь гадать.
Вновь прибывшие казались весьма взволнованными, как будто после бурной перепалки, и, мгновенно отличив нас с Кудрявым от скотоподобных аборигенов, направились в нашу сторону.
- Вы позволите присоединиться к вам? – вежливо вопросил высокий господин с умными и утончёнными чертами лица.
- Да, конечно, - сказал я. – Сочту за честь.
Компания расселась за стол и заказала полный ужин.
- Позвольте представиться, - сказал высокий господин с впалыми глазами и несколько выдвинутой нижней челюстью. – Михуил Альбенхольц, психолог.
- Гжегож Т…ский, - сказал я. – Просто граф. Где-то здесь располагался родовой замок моих предков. А эти…, - я кивнул на галдящих и орущих хундляндцев, - вероятно, расплодившиеся бесконтрольно холопы.
- Вы хундляндофоб, - с лёгкой укоризною заметил господин Альбенхольц. – Возможно, вам следовало бы прийти на сеанс психотерапии.
- Слыть человеком, презирающим этих скотов par excellence, принадлежит даже к моей гордости, - спокойно ответил я. – А вас, по здравому мышлению, я бы отправил, пожалуй, на…
Я не договорил, поскольку в этот момент раздался мощный удар ноги в дверь и в таверну вошёл рослый, двухметрового роста, детина шляхетского вида с белокурыми кудрями и проорал: «Жыве, Беларусь!».
Хундляндские обезьяны так и прыснули в разные стороны.
- Шеломский опять нажрался, - с хохотом объяснил Кудрявый. – Как продаст десяток рабов и зашибёт немного монет, сразу пропивает всё за считанные дни. У шляхты тут всё схвачено, но этот дуралей умудряется оставаться на мели вот уже третий год.
Не обратив на нас ни малейшего внимания, белокурый детина рухнул за стол в противоположной части таверны, одним махом смёл на пол все чашки и миски и проорал с некоторой долей патетичности: «Вина мне, вина!».
- Этому не помешала бы и лоботомия, - деликатно заметил г-н Альбенхольц.
- Вы ещё Тень Возмездия не видели, - со смешком сказал Кудрявый. – Каждое его появление – как праздник. Если повезёт, увидите его. Он иногда заползает…
- Странное имя: Тень Возмездия, - заметил я.
- Эта скотина нередко допивается до делирия, - объяснил Кудрявый. – И носится по улицам, угрожая с кем-то поквитаться. Потом успокаивается и ползает везде.
- Тогда это Червь Возмездия…
- Он близок к этому весьма.
Тем временем хундляндская обслуга шустро накрыла стол блюдами, состоящими в основном из кровавой полусырой свинины, - излюбленного хунляндского лакомства, - и пыталась ублажать незадачливого шляхтича Шеломского, за которым тянулся длинный след бесконечных потасовок и буйных попоек с непременным массовым мордобоем. Безгранично храбрый, он мог в одиночку столкнуться с дюжиной хундяндских недоростков и с честью выйти из поединка, утирая кулаки, обагрённые кровью смертельного и подлого врага. Буйный нрав Шеломского мало у кого вызывал восторг, но не уважать его было невозможно.
Приступив к трапезе, друзья продолжила беседу, с которой, вероятно, пришли к порогу специальной таверны «Хрюрик».
- Для нормальных историков, - говорил некто Сумахий Тошной, - то, что у Святослава голова не была обрита на тюркский манер, аксиоматично. Мать из варяг, отец из варяг – откуда быть по-хазарски или половецки бритой голове? Бритая башка с хохлом у Святослава выгодна лишь только укромифологам…
- Это не «нормальные историки», - с некоторым раздражением возразил Саланид Пышхоев, - а всего лишь идеологи двух категорий. Первые – нарманизды-гирманизды, их не устраивает и "каган" и причёска Святослава, который, якобы, чистый "скандинаф-наф". Вторые – борцуны с укро-упоротыми, поскольку свидомые тролли носятся со степной причёской, как с писанной торбой. Спорить со свидомыми абсолютно бесполезно – это автоматические устройства, просто перетасовывающие слова и фразы в разной последовательности, свидомой "исторической науки" не существует изначально. Проверено многократно. Лучше не отвечать или просто посылать.
- Стоит добавить еще третью, - куда-то в сторону проговорил Хризистом Шныряк, плюгавый человечек с козлиной бородкой и лёгкой монголоидностью в чертах некрасивого плебейского лица, что вызывало предположение о скандинавских предках, - это фрики, которые выдумывают всяких Ингер-Батыров, а также заливают про Хазаро-Норманн. Правда, пока остатки совести мешают таким свидомитам объявить Вильгельма Завоевателя печенегом. Но, думаю, это ненадолго…
Удивительная сия беседа несколько озадачила меня своим остро выраженным клиническим течением, но, как окажется позже, намного превзойдёт даже сочинения маркиза де Сада…
3
- А Вам лишь бы пустить кишечные газы в лужу? – почти с рявканьем вопросил Саланид Пышхоев. – Я о двух достаточно массовых тенденциях, в коих задействованно много всевозможного контингента, и в том числе с учёными степенями...
Мне показалось или его чёрные глаза вдруг заалели?..
- Да бог с ними, с сектантами, - примирительно сказал Михуил Альбенхольц, определённо нашедший себе пациентов для упражнений в психокоррекции особо невменяемых. – А вот что можно сказать про признак знатности рода?..
- Уже обсуждали, - привычно вякнул, огрызнувшись, Пышхоев. Всегда несколько навзводе, опасный, как гюрза, и столь же стремительно-непредсказуемый, сочащийся смертельным ядом. Многие поколения воинов и героев стояли за его плечами, и в этом была его правда… На знамени его были алые письмена, навевающие мысли о запретном «Некрономиконе» безумного араба Абдула Аль-Хазреда… – Абсолютная аналогия только одна: отправившись по морю, они через тридцать три дня прибыли в страну, что зовется Зихия, в город под названием Матрика (Тьмутаракань), где князь и народ именуют себя христианами, имея греческое писание и греческих священников. Государь там, говорят, имеет сто жен. Все мужчины наголо бреют головы и тщательно растят бороды, и только знатные люди, демонстрируя свою знатность, сохраняют над левым виском немного волос, выбривая всю остальную голову.
- Тмутаракань (Саркель) – православные хазары, - прогундосил Сумахий Тошной, - сильно ассоциированные с Византией, далее с Киевской Русью.
- Тьмуторокань – это современный Тамань около устья Кубани, - тотчас набросился на него Саланид Пышхоев, - а Саркел – на Дону выше Цимлянска, сейчас под водой Цимлянского водохранилища. Зихи это адыги, часто именуются также "черкесами" (в античных текстах – керкеты), относятся к адыго-абхазской (северо-западно-кавказской) группе кавказских языков (вместе с черкесами, кабардинцами, абхазами, абазинцами и убыхами).
- Что, - ехидно вопросил Шныряк, - теперь русы уже адыги будут? Тюрки и балтославы как то не комильфо для вас уже стало?
- Вы гороху наелись?
Определённо, в этот момент глаза Пышхоева полыхнули…
- Нет, просто ваша болтовня, кроме смеха, ничего не вызывает, - неуверенно прогундел Шныряк, вероятно также заметивший алые письмена на знамёнах Пышхоева, - тем более, в вашей же луже, которую вы и разлили.
Я с интересом посмотрел на Пышхоева. Ваш ход, сэр…
- Ага, понятно, - залился тот, - это вы настолько тужитесь изобразить смех, что от натуги непроизвольно производите бульканье в луже... Завязывайте с этим делом – не напрягайтесь напрасно!
Все, как по команде, перевели взоры на плюгавого монголоидного скандинава, ожидая ответ.
- А зачем мне тужиться? – напряжённо прошамкал Шныряк. - От ваших нарраций у любого понос пойдет. Ваши излияния можно вместо слабительного продавать, такие тухлые.
- Так это лужа, в которой вы булькаете, из жидкого поноса? То-то, я гляжу, духан прёт на всю таверну...
Я принюхался и действительно уловил запах. Но он исходил от соседнего столика, за котором визжали местные. Кажется, эти скоты гадили прямо под себя…
- На мой взгляд, - спокойным ровным голосом, как все глубоко сумасшедшие, заговорил доктор Альбенхольц, - попытки выставить ученых или авторов прошлых эпох недоумками, придурками, малограмотными недоразвитыми монахами, фантазерами, патологическими врунами, людьми, которые "постоянно ошибаются, всё путают" и пишут не то, что якобы имели в виду, а "имеют в виду" не то, что написали... На мой взгляд, подобные попытки свидетельствуют о полной дебильности тех, кто делает такие попытки. - Михуил выдержал некоторую паузу, дав нам возможность проникнуться ходом его мысли. - На мой взгляд, - продолжил он, - раньше люди были такими же, как и сейчас. Среди них были и дураки и психически больные люди... Но большинство ученых и авторов текстов, как и сейчас, были вполне адекватными и развитыми людьми. И если мы сейчас не понимаем текст или видим в нем явное противоречие с нашим пониманием того, о чем он написан, на мой взгляд, надо думать не о том, что автор был малограмотный идиот и всё напутал, а о том, что наши представления неверны и, возможно, мы, в частности, не понимаем автора первоисточника потому, что автор в термины вкладывал другой смысл, чем мы придаем его терминам сейчас…
- Естественно, - подала голос Заза Бурщоц, агрессивная лесбиянка с физиономией и сущностью помойной крысы, - и подвержены они были, как и сегодня, политическим и религиозным пристрастиям – работали в первую очередь на церковь и государство.
Бог весть, какого убогого порядка мысль, но от дешёвой шмары никто ничего умнее услышать не ожидал…
- Рюген был Рюгеном еще до славян, то есть до V-го века, - пробубнил Хризистом Шныряк куда-то в миску с кровавой свининой. – Славяне, скорее всего, позаимствовали этот топоним оставшийся от ругов.
- Руги, до того, как эволюционировали в славян, были предками славян-ругов, - терпеливо объяснил Михуил Альбенхольц. - Предками славян были балто-славяне. Поэтому, вполне естественно, что Рюген был Рюгеном и при ругах-балто-славянах. Не могу понять, в чём тут проблема для кого-либо, кроме психически нездоровых германофилистов?
- Так руги у них норманизированные кто-то или германизированные, - совершенно мужским голосом проговорила Заза. – Или хрен их поймешь.
- Тогда уж скорее "вагинизированные", - сказал Альбенхольц, облизнув губы острым язычком. – То есть вылезли германские скандинавцы из вагины народов несметными толпами, и давай всех встречных "вагинизировать"... Это их сектантский бред. К этому нельзя относиться серьезно. Однако и бороться с этим невозможно, поскольку какой бы бредовой не была эта ахинея, но это символ веры их секты и отказаться от него они не могут. И в том числе и поэтому они являются невменяемыми, то есть психически нездоровыми людьми.
У Михуила от волнения даже задрожали руки, а также нижняя губа. У него вообще был вид закоренелого наркомана. Каковы, впрочем, все психоаналитики, ибо их бред есть не что иное, как глубокая шизоодия…
- И Гостомысл был, и Рюрик был, - с мудростью престарелой шлюхи изрекла Гудрун Алга.
- Повторюсь, - сказал доктор Альбенхольц. - Гостомысл был в реальной истории южнобалтийских славян. И мог быть даже какое-то время после 844 года в нашей истории. Но не в Новгороде, которого тогда ещё не было. Тем более в качестве крупного важного торгового центра. Практически одной из столиц. Рюрик Фрисландский был в реальной истории. У нас его, скорее всего вообще не было. По крайней мере не было никакого, тем более почти 20-летнего правления. Просто с точки зрения здравого смысла, чтобы язва христианства, разбойник "с шилом в заднице" просидел тихо и ровно на попе в недозавоеванной стране... В нашей реальной истории ни "Рюрика", ни "Олега" не было, они у нас в реальности не правили. Это вымышленные, собирательные персонажи. В реальности были и правили другие люди. В частности, судя по сагам, время их правления на северо-западной половине русских земель занято "конунгами Гардарики": Рагнаром Лодброком, Хрольвом Пешеходом (Роллоном Нормандским) и их родителями и детьми.
После этой эскапады Михуил Альбенхольц минуту поразмышлял, поморгав своими красивыми, почти женскими глазами, и задумчиво изрёк:
- По какой-то загадочной для меня причине хуэвлянские философы и историки почему-то очень не любят Татищева, и пытаются обвинять его во всяких гнусностях. Выдвигая разнообразные ни на чем не основанные "предположения", не имеющие никакого обоснования и подтверждения. Причем на этих предположениях умудряются массово защищать диссертации по украиноведению...
4
- Ну, конечно, ни Олега не было, ни Рюрика, - ехидно заметила Гудрун Алга. – Глупый средневековый монах всё выдумал, да напутал. Естественно настоящими правителями Руси были мифический датский конунг, да нормандский герцог, которому шило в заднице почему-то не помешало править…
- Это Вы сейчас про кого, извините?
- Про тех, кого вы считаете настоящими правителями Руси. Про Рагнара Лодброка и Хрольва Пешехода.
Михуил задумался.
- А это не ко мне, - наконец, нашёлся он. – Это к авторам ваших нежно любимых скандинавских саг. Там всё четко и ясно написано: и из какого рода Рагнар Лодброк, и где правили его предки и он сам, до того, как погиб в Англии. И где правил Хрольв Пешеход, до того как отправился завоевывать Нормандию. И про Русь тоже не надо. Там в основном про Гардарику.
- А Саланид вон считает, что и Гостомысла и Рюрика тупо сперли из западных источников, - давясь от хохота и сотрясаясь всем своим жирным телом, сказала Гудрун Алга, - а к отечественной истории эти персонажи, мол, на самом деле не имеют никакого отношения! Я прям и вижу, открывает русский монах западную летопись, видит там: «Gestimus», и сразу понимает, что это же надо читать как Гостомысл! А вот имена в договоре не смог правильно понять, потому, мол, якобы Бухваст стал Вуефастом…
- Что это за манера из себя конченную идиотку строить? – огрызнулся Пышхоев. – Какой такой Gestimus? В Ксантенских анналах (IX век) Гостимусл (Gostimusl), в Фульдских анналах (X век) - Gotzomiuzli (варианты Goztomiuzli, Gozomuizli), у Хемница (XVII век) Gozomuzolo (Westphalen E. J. Monumenta inedita rerum Germanorum. Lipsiae. 1741. p. 1615-1630)... Есть, конечно, придурошные гирманисты, которые пытаются какую-то глупость выудить из вариантов типа Gestimus, но они сами не могут объяснить, что хотят "доказать"...
- Действительно, что у Вас за манера строить из себя "конченого идиота"? Казалось бы, после днепровских славян, терроризующих Испанию, свеонов на Дону, Дира - Ирины и первого русского правителя Кидаря строить уже некуда. Ксантенские анналы под 844 годом сообщают): "Ibique unus ex regibus eorum interiit Gestimus nomine reliqui vero fidem prebentes veniebant ad eum...". А уже "придурошные гирманисты", которые хотят выудить какую-то глупость, восстанавливают имя как Gostimusl, что является реконструкцией путем сравнения варианта Ксантенских аннал (Gestimus) и Фульдских аннал (Goztomuizli). Впрочем, причем тут именно "гирманисты" я даже не знаю, учитывая, что тут славянское имя в латинском тексте. То ли вы так ненавидите их (не дают германские имена тюркскими объявить, негодяи), что везде их рука мерещится, то ли считаете, что Gestimus это германское имя? Ведь наверняка оно тюркское на самом деле.
- Ну вот и хорошо, что соизволили обратиться к источникам. Хотя придурошность гирманистов это не отменяет, но немного коррекции не помешает. Поелику имя у нас тут в аккузативе, то правомерно подкорректированное в номинативе Gestimulus и ничего более. Естественно, это никак не отменяет мою характеристику вашей реплики как "конченно-идиотической" - ведь бред же...
- Это Вашу придурошность показывает и всего-то, - сказала Гудрун, сотрясаясь от смеха; в какой-то момент мне показалось, что Саланид изо всей силы ударит кулаком прямо в это жирное трясущееся лицо. – А реплика-то не моя, а ваша! Что летописец стырил имя ободритского короля. Ха-ха-ха-ха! Естественно, эта ваша реплика абсолютно "конченно-идиотическая", и да – абсолютно бредовая. Рад, что вы это признали!
Я был почти уверен, что Пышхоев бросится на неё и вопьётся клыками в горло, разрывая его и захлёбываясь кровью.
- Не брешите, - прохрипел он. – Я считаю, что Рюрика и Гостомысла заимствовали в разное время: Рюрика во время контактов с данами и англами предположительно в XI веке, а Гостомысла позже – в эпоху контактов новгородцев с ганзейскими немцами предположительно около XIPI-XIV веков...
Продолжая смеяться, Гудрун подналегла на кровавую свинину, которую уплетала с весьма изрядным удовольствием.
- Любой, - прохрипел Саланид, - вменяемый человек легко может самостоятельно увидеть, кто тут фанатик, а кто просто тупо дуркует...
- Ну вот и не дуркуйте, - наставительно изрекла Ингеборг Швец; та же лёгкая монголоидность, что и у Шныряка, выдавала в ней скандинавское происхождение.
- Как он может не дурковать, - тотчас подхваттил унылый Хризистом, - когда у него глаза залиты росой?
Кажется, в глазах Пышхоева снова полыхнуло, но он промолчал…
К столу подбежала местная проститутка Баранка, ластящаяся то к одному, то к другому, и, жуя кусок свиной колбасы, протараторила:
- «Вик» - военный лагерь. Таким образом, «викинг» - член этого военного лагеря.
- Забавно, - с сарказмом заметил Пышхоев. - Во всех случаях "викинги-скандинавы" держаться островов и побережий, и только в Восточной Европе шпарят по материку, поднимаются против течений, перелетая через волховские, свирские пороги, проходя через леса и волоки на летучих драккарах.... А так в других случаях (где есть достоверные исторические свидетельства) – скромненько теснятся ближе к морю...
- В Париж зашли против течения, - кокетливо заявила Баранка.
- В Сене пороги есть? – с напором поинтересовался Пышхоев. – Они вон и через три каскада порогов на Свири (между Ладожским и Онежским озёрами) запросто перелетали.
- Нет, - признала Баранка. – Но все же против течения. Бордо брали тоже против течения.
- При чём здесь течения? Я про пороги говорю – по бумаге пальцем или фломастером водить – дурное дело, нехитрое.
- Думаю, - Баранка сделала вид, будто думает, - что из-за того, что пороги, викинги и застряли в Восточной Европе, оторвавшись от Балтики – были ассимилированы славянами.
- А я думаю, что их просто перестреляли, а оставшихся выловили и продали в рабство. На этом все "походы викингов" вглубь Восточной Европы и заканчивались.
- Возможно и так. Есть же свидетельство массового захоронения скандинавов в Белоруссии.
Баранка казалась растерянной. Впрочем, уже через минуту она кокетливо чавкала колбасой за соседним столом в компании орущих краснорожих гунналяндцев.
5
- Скандза это и есть Скандинавия! – торжественно изрекла Гудрун Алга, прожевав очередной кусок кровавой гунналяндской свинины.
- Нет, - сказал доктор Альбенхольц. - Во-первых, это надо доказать. Во-вторых – не похоже.
- Иордан описывает именно Скандинавию, это очевидно. Более того, нет там нигде крупного острова, который бы мог подходить на роль Скандзы. Более того, убирая равенство между Скандзой и Скандинавией, надо признать, что древние вообще не знали ничего про Скандинавию.
- Нет. Иордан влажно фантазирует про "порождалище германских народов", которое имело вид "отверстия/пещеры в безлюдной земле/леднике" откуда стройными рядами выходили толпы взрослых "германцев"... Никакую Скандинавию он не описывает. Он просто бредит.
- Скандза это Скандинавия, - сердито повторила Гудрун, хлопнув по столу жирной ладошкой. – Других кандидатов на роль Скандзы нет!
(неоконч.)
Свидетельство о публикации №215100700140
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Никчёмный вяк: